мой дед-красавец!

Лиза и "чувства" человеческие (дневник 1999)

Лиза сегодня проспала, опоздала в школу. Вчера вечером они с матерью делали домашнее задание (по какому это предмету?) - надо было перечислить и назвать "человеческие чувства":
чувство зрения,
чувство слуха,
чувство осязания, 
чувство обояния...
- Мама!... - взмолилась Лиза - Но почему это все слова какие-то такие сложные. Не запомнаются никак, никак не выговорить.
Утром по дороге в школу, уже зная что они опоздали, Лена обратилась к ней:
- Ну, ладно, Лиза! Ладно... Давай мы с тобой вспомним какие у нас есть чувства?.. Ну - какие?
Лиза, мрачно, еще не совсем проснулась:
- Чувство юмора...
Пришли в школу двери уже закрыты. Охрана открыла двери, Лизу пропустили, а мать не пропускают. А у них с собой тяжелая кипа папок, Лена принесла их по просьбе учителей.
- Ну пустите, я ее провожу до двери класса. Тяжело ведь.
Не пустил, пошла Лиза нагруженная как Ишачек - ранец, тапочки, папки эти.
Вечером бабушка звонит и спрашивает:
- Ну как в классе, была? Что ты сказала?
- А ничего! Я вошла, положила папки на стол и сказала: Здраствуйте!
- А как класс? Обрадовались?
- Обрадовались.
мой дед-красавец!

На Троицу (дневник 1999)

На Троицу (31 мая?) Гуляли у Леонида Ивановича, с Заболоцким. Играл на гармошке, хозяин плясал (77 лет?). Настроение было по-настоящему праздничное, легкое, даже обычно мрачная в случаях "загула" мужа Градислава Селиверстовна была оживлена, смеялась, шутила, рассказывала на своем Дружининском наречии древние Сохтинские истории и Лидия Харитоновна  была с нами, как всегда трезвее всех, уверенная и красивая.
Когда Леонид Иванович в очередной раз исполнил "цыганочку" с вихрем и вернулся запыхавшийся за стол, я попросил его сказать нам какое-нибудь "золотое слово". Он как-то неожиданно сразу отозвался, как будто только и ждал этого призыва:
- Вот чего я вам скажу...
И начал:
Я не об том боле жалею,
Что чужая сторона!
Я о том более жалею -
Прошла молодость моя.
Прошла и прокатилася,
Назад не воротилося,
За темным за леском,
Там остановилося...
И так это оказалось кстати... Так к месту, и так искренне звучала в этой сказанной без мелодии припевке, печаль стареющего человека по уходящей такой вот красивой на Троицу жизни - ... тишина за столом после его слов пронизала всех до слез.
мой дед-красавец!

Молодые кинематографисты-народу

29 апреля 1999 г.
3 января 1963 г. отъезд

Рената Григорьевна
Артур Макаров - студнент литю института (?)
Юра Григорьев "Венский лес"
Наум Кайман - киновед
Александр Саранцев

Василий Шукшин

  Два месяца (март - апрель?) по городам и весям Сибири: Барнаул, Красноярск, Кемерево, Абакан, Черногорск, Новосибирск, Братск, Иркутск...
  Василий перед отъездом сказал:
- Если в Сростки не заглянем - я не поеду никуда.
В Сростки заехали.
А начались эти "гастроли" с Барнаула.
  Я в этой компании был самый старший и по возрасту и "по званию", статусу киномоторческому (?) - кинорежиссер ЦСДФ (Центральная студия документальных фильмов), активно работающий. Все остальные - так сказать вольные художники, выпускники ВГИКа и кто-то (Артур и Наум) еще и студенты только?
  Не помню.
  Просто выехать из Москвы вместе с ними я не смог - не состыковывалась дата отъезда с моим рабочим расписанием на студии, что-то надо было закончить, какую-то работу. Я догнал их в Барнауле, когда они уже закончили здесь свои выступления и должны были по плану лететь дальше, в Кемерево, по-моему.
  Да, в Кемерево.
  Вот тут-то, по-моему, и случился этот Васин "бунт на корабле". Никуда не поеду, если не побываем в Сростках...
  В Барнауле я с аэродрома направился в гостиницу "Алтай" (?) и нашим. Эти "молодые киноматографисты"! Спросил у администратора, где живут, мне назвали номер Ренаты и Юры Григорьевых и позвонили им. Я стал подниматься по лестнице.
  Они уже бежали мне навстречу.
  - Саша! Как хорошо, что ты приехал.
  - Здравствуйте! А что случилось, что вы все такие.
  - Ужас! Вася там... Уже третий день никого к себе в комнату не пускает и сам не выходит. Надо дальше ехать, а мы ничего поделать не можем. Ступай к нему, может тебя послушает.

  Шукшин жил в номере "люкс". Дверь была закрыта изнутри на ключ. Я постучал, молодые киноматографисты толкались за углом в конце коридора. За дверью раздалось мрачное Васино:
  - Кто?
  - Вась это я!
  - О, Саня! - посветлел за дверью и ключ в скважине повернулся. Я вошел в номер "люкс". Вася встретил меня неочень пьяным (с похмелья, правда), аккуратно одетый, выбритый, и не очень встревоженный, спокойный.
- Проходи, сказал он. Я нырнул в номер и увидел в кресле у журнального столика молодую (лет 20 не больше) девушку, очень миловидную, симпатичную и явно местную - они как-то сразу отгадываются наши сибирские красавицы, а чем - непонятно.
Но для меня ситуация немного прояснилась.
  Поговорили о том, о сем. Василий велел принести в номер обед из ресторана, пообедал и еще раз обсудили ситуацию.
  На другой день группа выехала в Сростки "к народу".

  Несколько слов о том, как возникла эта поездка, в марте (?) 1963го.
  Она связана напрямую с тем, что за месяц до этой командировки у Щукшина закончился, наконец, период его кошмарной продолжительной безработицы (режиссерской).
  Вот как это произошло.
  Супруги Ренита и Юра Григорьевы были режиссерами на моей дипломной работе "Дорога на фестиваль". Она появилась во ВГИКе в 1956 году в мастерской Сергея Герасимова сразу на втором курсе. Без вступительных экзаменов, безо всяких формальностей - просто "перевелись" со второго курса юридического (?) факультета МГУ на второй курс режиссерского факультета ВГИКа.
  Устроил этот перевод Член ЦК КПСС, профессор ВГИКа, худрук Студии имени Горького и прочее и прочее С.А. Герасимов. Человек в те времена, пожалуй, самый могущественный в Советском кино (в системе).
  Он, как оказалось, кроме всего "прочего", курировал знаменитый студенческий театр МГУ, в котором Юра и Ренита, ребята несомненно одаренные, играли главные роли. Увидев их в спектакле по пьесе Горького "Жизнь Клима Сомгина" (? "На дне") он предложил им поменять жизненное призвание. Не знаю подробностей (никогда не говорил об этом ни с Юрой, ни с Ренитой - не хочу соврать), но думаю, что инициатором этого перевода был Сергей Аполлинариевич по причине очень веской - маму Рениты Григлрьевны звали - Нина Васильевна Попова.

  Сергей Аполлинарьевич Герасимов несомненно один из самых крупных советских кинорежиссеров. Фильмы его (особенного ранняя "Семеро смелых", "Комсомольск", "Заключенные", "Учитель") я помню с детства, смотрел их по несколько раз. Но это был еще и кинодеятель и деятель общественно- политический. И как таковой - со всеми признаками советского общественного деятеля, прежде всего демогог.
  Демогогия, способность к мелкой и крупной производственной и профессиональной интриге, умение безопастно организовывать и мимикрировать в сложной, ... (?), но не простой политической обстановке.
  В личной бытовой политике С.А. (как я убедился, наблюдая его в течении нескольких десятилетий) - у него была одна очень последовательная осуществляемая программа и цель.
  Создание обширной, преданной лично ему креатуры в политической и кинематографической среде. Внешне эта искренне личная цель очень искренне и успешно сочеталась с благородными и общественно полезными действиями.
  Например.
  С.А. как ни один из других мастеров ВГИКа последовательно и неприклонно заботился о трудоустройстве и профессиональном благополучии своих учеников и режиссеров и актеров. Актеров он целыми курсами приглашал на свои текущие постановки. Вспомнить "Молодую грардию", "Тихий дон". Из его учеников за профессиональной судьбой он подолгу и внимательно следил, выстраивая целый ряд известных имен:
Сергей Бондарчук
Инна Макарова
Зинаида Кириенко
Станислав Ростоцкий
Ренита и Юра Григорьевы

  Эти люди были твердой и преданной опорой С.А. и в жизне советского кинематографа и почти в любой общественно-творческой акции или в в политическом действии тех времен.
  К тому же время от времени среди его учеников появлялась то дочь известного крупного дипломата Белохвостикова, то дочь крупного военного начальника Болтова (?). То как вот в нашем случае - супруги Григорьевы. Причем у него был безусловно абсолютный слух на талантливого человека. Все три приведенных случая подтверждают это. Как и случай с В. Шукшиным, ради которого я веду  эту речь.
мой дед-красавец!

Итальянский дневник.12 сентября 1987 года. Гласность и ее использование page 27-30

ГЛАСНОСТЬ И ЕЁ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ.

12 сентября 1987 года.

Раньше об этом говорили только между собой, теперь говорят на страницах "Правды": "Какие же мы умные и хорошие в коридорах, в кулуарах, и в перерывах партсобраний, и какое же мы дерьмо, когда собираемся и говорим все вместе". Чтобы нарушить эту плохую традицию, я хочу предложить уважаемому собрании одну тему, которая часто обсуждается в узких (чаще всего в домашних) беседах, и никогда на партсобраниях, семинарах и т. п. "общественных" мероприятиях".

Предложить в порядке эксперимента, посмотреть что получится.

Речь пойдет о геологических особенностях Апенинского полуострова, об эскимосах, и о профессиональном долге советских журналистов за рубежом, об их участии в процессе гласности, и о принципах, на основе которых они выбирают темы для своей работы в "эпоху" этой самой гласности.

Итак...

Для начала две байки из области фантастической, гипотетической, из сферы "очевидного и невероятного". Даже - три.

  1. Цитата из басни Крылова:

             - Приятель дорогой! Здорово! Где ты был?

             - В кунсткамере, мой друг, часа там три ходил!

             Какие там букашки, козявки, мошки, таракашки!..

             (и т.д.)

             - А видел ли слона?

             - Слона?.. Слона-то я и не приметил...

  2. Представьте себе некоего незадачливого ученого-геолога (или географа), который делая описание Апенинского полуострова "забыл", "умолчал" - ни слова бы не сказал об Апенинском горном массиве. Не то, чтобы он не знал, или бы не видел этих хребтов - нет. Просто он решил, что "вещь" эта не имеет решающего значения для географического портрета Апеннин: "Не важны все эти подробности… Вам видны, ведь, общие контуры? Вот это, мол, "Апенинский сапог" - тот самый. Это вот и есть Италия...

"Э - баста!" - как говорят в этой стране.

3. Это уж, вообще! Вот про эскимосов-то...

Представьте себе, что сколько-то эскимосов... - ну, там несколько тысяч эскимосов... Нет, не наших, не советских! Других... - из этого, из другого... с севера, вообщем... Вот эти эскимосы приехали в Китай. Не сразу, конечно, в течение "исторического периода" - понаехали потихонечку в Китай, они ведь и похожи - такие же косенькие все. И занялись там сначала помогать кой-чем, потом дальше-больше: организовали «Фиат», фирму "Оливетти", заняли ведущие посты в средствах массовой информации, в юриспруденции, в кино и телевидении, в промышленности, в руководстве ХДС, КПК, Либеральной партии...

Скажите: "Не может этого быть!"

Может, eще и не то "может быть". Потом - мы же договорились, что "Очевидное - невероятно"? Значит, может быть и наоборот: "Невероятное - очевидно"

Так что...

        А вообще-то, не в эскимосах дело. Депо в профессиональных обязанностях наших
журналистов, которые сменяя друг друга вот уже несколько поколений живут в этой
вот гипотетической стране, где, как вот мы предположили: коренное население
китайцы, а руководящие позиции в экономике, в культурной жизни, в прессе, в
средствах массовой информации, в политике и в государственном аппарате - заняли
эскимосы. И дело дошло уже до того, что китайцы забыли и никто теперь не делает
по утрам эту ихнюю знаменитую китайскую гимнастику; давно, как позорный
пережиток, выбросили свои знаменитые палочки, и вообще - уже и раса не едят,
рубают шпагетти руками, строганину и сырое оленье мясо режут ножами у самых
губ! Многие носы себе пообрезали, но от этого только больше на эскимосов
похожими стали и от нововведения никак не хотят отказываться. Провели недавно референдум
по этому поводу – 70% аборигенов проголосовали за ножи, и за строганину. Ну,
конечно, и все колонизаторы, то бишь – эскимосы.

Но я опять отвлекся.

Вот от профессиональном-то долге... Приехал в страну кинооператор телевидения, новичок среди здешних журналистов. Пожил немного, огляделся, и закричал в удивлении:

- Ребята-а! Это что же такое?!

- А что такое? - у него спрашивают старожилы.

- Ну, как...- это вот китайцы, а вот это эскимосы!

        - Ну и что?

- А я этого не знал!

        - Ну и что? Мало ли чего ты не знаешь. Ты вообще новичок, ничего тут не знаешь: ни обычаев, ни истории, ни языка, ни в зуб ногой, ни одного иероглифа.

         - Да! Но это же вот китайцы, эти-то вот тут - это же эскимосы…

- Ну и что?

        - Как "ну и что”?! Я об этом не знал, и все у нас там, в стране... Об этом никто никогда не говорил, не писал, ни по телевизору никогда не показывали!..

- А зачем об этом говорить?

- Ну как же, это же Китай! Это вот китайцы, а эти вот, тут-то - эскимосы!..

- Ну вот, заладил: "Китайцы - эскимосы"! Какое наше дело? Мы не можем вмешиваться во внутренние дела. Никто из китайцев и не поминают об этом! Все уже - видишь? - ножами едят. И вообще - что в этом такого? Надо смотреть на вещи шире, с точки зрения Диалектического Интернационализма.

- Да, конечно... Но, а как же китайцы-то? Китай? Четыре тысячи лет истории, Конфуций, палочки, иероглифы...

- «Иероглифы, Конфуций"!.. Нам-то какое дело? Тут вот скоро еще один плебисцит будет, насчет иероглифов, так что, поглядим еще... И Конфуций тоже. Появились антропологические исследования, научные - знаешь? Не слыхал?! Открытие века: Конфуций родом (предки-то!) - с севера, эскимос. В промышленном районе на севере страны строится огромный комбинат по производству бубнов, чтобы удовлетворить массовый спрос многомиллионного населения. В глубинке по деревням народ чумы строит, и наиболее активные сторонники нового порядка шаманить начинают. В массо-вом-то порядке пока, конечно, не то... Но у отдельных умельцев - ничего! Получается не хуже, чем у самих эскимосов...

                   * * *       

Все это присказка, "юмор", так сказать.

А если серьезно - "Имеющий уши да слышит". Я не знаю, как там в дипломатических, и в других отчетах - там своя специфика и профессиональные особенности. Там другая работа, я в ней ничего не понимаю и не лезу. Но вот нам-то, представителям Советской прессы, задача которых - объективная информация об общественной, политической и культурной жизни страны, - будем ли мы писать, говорить и показывать Апенинский хребет на территории Италии?

Мне говорят, что - "Нет. Это внутреннее дело итальянцев, пусть они это и описывают, и показывают. А то, мол, им дела нет, а мы будем лезти в ихнюю семейную жизнь. Не говорили, и говорить никогда не будем. И в чем здесь проблема-то, кроме самого факта?"

Ясно, что доводы эти, и эти вопросы недоуменные - чушь.

Но если на этом мне предложат остановиться, то я закончу тем же, с чего начал:

- Что такое "гласность" для советских журналистов за рубежом?

- Если этот "эскимосский" вопрос закрытая тема для советской печати, то какие еще вопросы в этом запрещенном, неприкасаемом ряду?

И третий, последний вопрос.

- Если существуют в условиях гласности темы, запрещенные для обсуждения и публикации, то: кто и по какому принципу определяет, о чем и в какой дозе имеют право быть информированными советские читатели, слушатели, зрители - наш народ граждане СССР?

Кто осмелится взять на себя эти функции?

Скажут: "Партия”. Но это уже было, и партия ясно, вроде, и многажды провозгласила: "Народу нужна вся (не дозированная, значит) правда.                                   В это-то мы поверили, или еще нет? Или может, все-таки, гласность - это гласность.

И совсем наконец:

1. Прошу не обвинять меня в "антиэскимосизме".

2. Прошу не называть меня "провокатором", и не обвинять в попытках посеять вражду в дружной семье советских народов.

3. При возможных обсуждениях при мне, или за моей спиной, прошу в цитатах не передергивать моих выражений и не делать натяжек. Существует печатный текст этого выступления, он абсолютно идентичен тому, что я здесь сказал - я просто выучил его наизусть.

Спасибо за внимание.

         P.S. Ладно бы, я написал это у себя в дневнике. Ладно бы, поговорил об этом с "товарищем по работе", возвращаясь из командировки в Неаполь - все это мне простили бы. Но тут, видно, была какая-то "роковая" закономерность. Буквально через пару недель после разговора на трассе "Дель Соле", и после этой вот записи дневниковой... "Шарж де Аффер" (Советник-посланник посольства СССР в Италии, второй по должности человек в колонии), собрал в своем кабинете совещание всех журналистов, с повесткой дня:

                      "Гласность и ее использование - во внешнеполитической пропаганде"

Разговор был "серьезный", и я в простоте душевной решил, что это нечестно: скрывать от товарищей по цеху свои мысли по этому поводу - какими бы странными они ни были. Взял с собой эти "тезисы", и прочитал их в «официальной» (!) обстановке.

Через неделю мой сменщик, которого МИД Италии уже год целый не пускало в страну, получил визу и стал собираться в Рим.

                   * * *       

...И это тоже - ладно,

Там заграница, дипломатические тонкости, «нельзя вмешиваться во внутренние дела страны пребывания», и т.д. и т.п. Самое смешное произошло потом, когда я вернулся в страну (на свою собственную Родину) и стал снова работать на Центральном телевидении.

Поначалу все было совершенно нормально.

Я успешно работал и как оператор, и мне даже - кинооператору, не слыханная вещь! - дали деньги и группу, и аппаратную и все прочее, и я сделал по своей заявке, по своему сценарию огромную (двухчасовую) программу. Передачу отлично приняли, показали подряд по нескольким каналам. Хвалили, поздравляли…

И черт меня дернул!

Возьми, да и расскажи одному из своих "коллег" эту вот байку про эскимосов, и про Апенинский полуостров. Недели не прошло, как мои непосредственные начальники (не редакторы, не отдел кадров) - начальники в операторском цехе объединения «Экран», нерусские ребята, но не евреи - заявили мне, что уже полгода как я достиг пенсионного возраста, что работы для всех кинооператоров не хватает, и что надо во-время уступать дорогу молодым и т.д... Через полмесяца я написал заявление "по собственному желанию".

И вот сейчас, старый человек (восьмой ведь десяток уже!), и вроде не самый уж распоследний дурак, но не могу я никак врубиться: почему?! Почему сотрудникам, сотрудникам телекомпании НТВ, да и на других каналах тоже (Кисилев, Сванидзе, Швыдкой, Сорокина, Миткова, Шандерович...) - почему им так не нравится моя байка про эскимосов? Я же ведь ни слова ни разу, и нигде не говорил про евреев в нашей стране - на телевидении, в кино, в адвакатуре, в канале "Культура", в банках, в олигархах и т.д.

  Почему?

  Какого я теленка у ихнего бога съел?

                   * * *       

P.P.S. Впрочем, все это шутка. И Боже вас   упаси подумать, что я жалуюсь, или переживаю из-за всего этого. Для того, кто внимательно прочитал мои слова "О Добре и Зле", конечно, понятно, что люди эти свое наказание несут сами в себе. Распинающие сегодня Россию, в душах своих уже несут участь распявших Христа.

Это для меня ясно, как небо над Поперечкой.

А вот о чем еще хочется сказать всерьез.

                       ( "Об алтайце..")

Хотя вещь эта была по моим подсчетам уже и опубликована (два раза), но должного внимания общественности не удостоилась. Автор, некто Ф.Горенштейн, написал это откровение в 1974 году, в день похорон Василия Макаровича Шукшина.

…… … … … … … … …

Вот так... А вы говорите, у нас есть закон и “разжигание межнациональной розни" строго наказывается. Автор уехал потом в Израиль, сейчас живет в Германии... На встречах со зрителями меня часто спрашивают об отношении Шукшина со своими однокурсниками, и в особенности с Тарковским. Вместо ответа я даю им читать это вот произведение и сообщаю, что человек этот был одним из самых близких друзей Андрея Арсеньевича. И до того даже, что они вместе написали сценарий к/ф «Сталкер».

мой дед-красавец!

Итальянский дневник.10 сентября 1987 года. Разговор на "Трасса-дель-соле" page 25-26

РАЗГОВОР НА "ТРАССА-ДЕЛЬ-СОЛЕ"

10 сентября 1987 года

Вечером, сейчас вот, вернулись из Неаполя.

Снимали Д.А.Марадону (великий футболист), для передачи "Спортивный дневник", и Выборнов взял у него для своих целей, огромное интервью. Он давно - уже год, наверно, - добивался в конторе Марадоны этой возможности, ему отказывали наотрез: "Синьор Марадона принципиально не дает интервью никакому телевидению".

И вдруг, несколько дней назад, звонок. Секретарша Марадоны по имени "Сичилия", говорит:

- Синьер Марадона согласен дать вам интервью, и так же для Советского телевидения. "Бенвенуто и Наполи" 10 сеньтября. Только небольшое условие... Привезите с собой фотографию Сергея Бубки, чемпиона мира в прыжках с шестом, - с дарственной надписью для синьора Марадоны.

Бубка был как раз в Риме на всемирном чемпионате по легкой атлетике, Выборнов отыскал его, (или еще кто-то из советских журналистов?) и без труда получил буклет с портретом Бубки и с его надписью: "Диего Армандо Марадоне и его маленькой дочке с наилучшими пожеланиями. Сергей Бубка".

Радости у великого футболиста, и у его невесты, (одновременно уже и матери его маленькой дочки?) - была искренней и неудержимой, как у самого заурядного, и самого искреннего мальчишки-тиффози.

Сняли интервью.

Но сегодняшняя запись совсем на другую тему - хочется зафиксировать разговор о профессии, состоявшийся у нас с коллегой на обратной дороге в Рим. Возник этот разговор во время беседы о "гласности и демократии“, в том её месте, когда Юра сказал:

- Ну-у!.. Наше участие в этом - какое оно может быть? Самое относительное… Другое дело, журналисты там, в Москве...

- Не скажи! - возразил я. - Здесь в Италии много          такого,            о чем у нас в стране и понятия не имеют. Даже не подозревают...

- Ну, что это такое может быть?

- Многое... Для примера, я тебе расскажу... не знаю даже, чего - притчу, байку? Из области "Очевидного и невероятного". Даже две...

До Рима оставалось еще несколько десятков километров, я не торопился, и рассказывая первую свою "байку" откровенно хохмил. Это была попытка аллегории, в которой действующими лицами были китайцы и эскимосы. Выборнов тон этот принял, и соответственно реагировал. Серьезный разговор возник после того, как я объяснил свою мысль вторым "примером":

- И еще… - сказал я. – О правах человека. Почему бы, например, нашим журналистам не поговорить о "правах" коренных жителей Италии (итальянцев), желавших бы поработать Премьер-министрами этой страны? Мог бы получиться очень выразительный материал на фоне процесса разрешения последнего правительственного кризиса, когда Президент Республики (представитель нац. меньшинства в этой стране), поручает формирование нового правительства очень посредственному, невыразительному и неавторитетному, плохо выговаривающему отдельные итальянские слова политику, ничем выдающимся себя не зарекомендовавшим? Поручает даже без, хотя бы, декоративного обсуждения кандидатуры? Просто - берет и поручает. Случайно, конечно, новый Премьер-министр - представитель того же национального меньшинства, занимающего по численности чуть больше 2% от численности жителей Италии.

Он формирует правительство.

И тут оказывается, что большинство новых министров - кровные братья Президента и Главы кабинета: Государственный секретарь, Министр юстиции, Министр финансов, Председатель национальной ассоциации самоуправления… Все это случайности? Но слишком уж ясно, что их тут слишком много.

А если это закономерность?!

Значит, что мы не можем, не имеем права молчать, не исследовать эту закономерность страны пребывания. Народ нам этого не простит...

Машина дернулась и пошла юзом по асфальту знаменитой итальянской дороги! Я подумал, что мы сейчас вылетим с этой блистательной «Трасса дель Соле» - темнота, ночь, скорость за 140 км/час. Выборнов за рулем просто взорвался.

- Нет!.. Не буду никогда об этом ни писать, ни говорить! Это.. Это - черт знает, что такое! Это разжигать страсти, играть на руку провокаторам из общества "Память”!!..

Немного успокоившись, он обосновал свое со мной несогласие:

- Мы о таких темах не пишем. Мы пишем о проблемах, а этой проблемы в Италии нет.

"Ой ли, Юра?!” - посомневался я про себя, а вслух сказал:

- Сейчас много говорят о гласности, и о свободе слова. Со всех сторон несутся заклинания: "Народу нужна вся правда!.." "Если уж и самая горькая стала известной, то неужели мы остановимся перед чем-то, что кому-то покажется правдой неудобной?!.."

В действительности все сложнее.

Ты не хуже моего знаешь, что в журналистском лексиконе существует термин "самокорректирование" - имеется в виду профессиональная психологическая аномалия, выработанная десятилетиями работы в условиях страха разноса и возможности потерять работу в случае той или иной ошибки. От этого трудно - труднее всего! - избавиться, но ведь надо избавляться.

Это одна, субъективная сторона, бог бы с ней.

Но другая-то сторона? Это же - народ. Чем это оборачивается по отношению к нему? Тут дело гораздо серьезнее. Тут некий журналист "x" ставит себя в положение заведомо единственного, и самочинного вершителя сложнейшей социально-этической проблемы:

"Что можно, и чего - нельзя?"

- Ну, о чем ты! - опять не согласился со мной Выборнов. - Кто это сейчас всерьез говорит о "возросших духовных требованиях", о «доверии к читателю, к зрителю»! Люди, мол, сами разберутся - что к чему!.. Не смеши кур, не городи...

На этом беседа закончилась, мы оба замолчали.

Похоже, он принял мои слова о "самокорректировке" на свой счет.

Обиделся, что ли?...

                     * * *      

"Заело меня на этой теме. Так, что на другой день, едва проснувшись, я сделал вот эту "систематизирующую" запись. По своему обыкновению, в форме тезисов для публичного выступления. Теперь, оглядываясь, я вижу, что это был еще один (второй после ночной беседы с Выборновым на "Трасса дель Соле”) - шаг в "роковом" направлении.

Но тогда я этого не знал.

мой дед-красавец!

Ганс Дитрих Геншир и членовредительство (продолжение темы 6 августа)

Папка 203

30 августа 1987 г.

В военном лексиконе (в уставах, в кодексах) есть термин “членовредительство”. Означает он, что человек (солдат) наносит увечие сам себе. Чаще всего отрубают пальцы или ладонь, часть стопы, провоцируют язвы на теле и т.д. Прибегают к членовредительству из страха смерти, желая (оказавшись негодным к несению службы, к участию в боях) избежать таким образом опасности и риска быть убитым. Членовредительство, особенно в военное время, жестоко наказывается, вплоть до расстрела.

Человек, лишивший себя совести (чести, стыда...) - суть членовредитель. Потому что стыд, честь, совесть - такие же необходимые и естественные “члены” духовной сути нормального человека, как глаза, рука, нога - суть члены его тела.

Например - совесть.

Естественное, врожденное свойство каждого человека. Духовное выражение закономерностей, гармонии, царящей в природе, или другими словами - законов красоты.

Ибо.

Красота - не абстрактность, вымышленная поэтами, художниками и эстетами. Прекрасен цветок одно из заложенных природой, необходимых для выживания вида - свойств.

Прекрасна (до соблазна) женщина - это тоже данное природой качество, служащее очень точной жизненно (природной) цели: отбор (после выбора любимой, невесты, жены...) для репродуцирования лучших природных качеств в будущих поколениях. Природа человека страхует себя красотой - дает совершенству лишний шанс перед уродством.

Красив сильный, смелый, мужественный мужчина - с той же явной естественной целью. Прекрасна (и почитаема в здоровом обществе) мудрость - так как аккумулирует, хранит и передает грядущим поколениям накопленный коллективный опыт, традиции, идеи, выводы, решения... - служащие наиболее для общего блага, для блага всех и каждого.

Духовные качества.

Например - стыд. Возьмем среди бесчисленных его разновидностей одну: стыд и скромность сексуальную. Почему нормальный человек стыдится открытого, принародного проявления и выражения своих естественных половых чувств и их проявлений?

Совершенно очевидно - это, заложенная природой в человеческую сущность норма, граница, необходимая для сохранения особенностей, отличающих его от остальных (не мыслящих) млекопитающих.

То же самое - совесть.

Ни что иное это, как заложенная, (врожденное) в каждого человека естественная норма

(выражение этой нормы), регулирующая успешное совместноесуществование той или

иной общности (группы, коллектива?) людей. Нормы, служащей как пользе всех вместе, так и каждого носителя этой нормы (совести). Потому что вне общности ему совесть будет не нужна, но и жить вне общности он не сможет.

Итак:

1.   Человек, родившийся без руки - урод.

2.   Человек, отрубивший себе руку - урод.

3.   Человек лишивший себя или своего ребенка совести (например “устраивая” его в институт или на “работу”, связанную с загранкомандировками) кроме того, что он нарушает общественные нормы - наносит вред обществу в целом и другим людям по отдельности (другим детям, детям других, которые более достойны места в институте или в загранработе) - человек этот не кто иной, как членовредитель.

Он убивает совесть, конечно. Так как его ребенок (к описываемому случаю), уже несомненно понимающий все, что происходит, но как правило не имеющий еще ни сил, ни умения, ни решительности и чаще всего лишенный каких-либо еще средств для защиты - он покоряется и в результате операции остается “ампутированным”.

Убийство совести (своей или своего ребенка) - не только преступление против общества, но и против личности, как всякое членовредительство.

Ясно: когда членовредительство такого рода (убийство совести) принимает массовый характер - общество осуждено на гибель. Представьте себе армию, поднятую в ружье, все “строевые” в которой взяли и отрубили себе ладони на правой руке.

Так же как членовредитель, каждый лишающий себя совести, рассчитывает на то, что он, исключив себя из ряда бойцов, уйдет от риска потерять жизнь, переложив таким образом задачу охраны и своей жизни (вместе с другими жизнями) на плечи других.

Конечно - это преступление против всех.

Но прежде всего - против себя самого: членовредительство - это превращение нормального человека в урода. А кроме этого, лишив себя нормы, человек этим действием исключает себя из общности, которая существует благодаря этой норме. Какое-то время (до поры, как всякий преступник) он может пользоваться покровительством и защитой этой нормы, не соблюдая ее сам, но чаще всего он бывает разоблачен и наказан.

Это все действительно, конечно, пока общество здорово. Пока кругом - нормальные. Беда, если совесть - исключение. Это значит - общество косорукое, или сплошь - косое! Ясно: когда членовредительство такого рода (убийство совести) принимает массовый характер - общество осуждено на гибель. Представьте себе армию, поднятую в ружье, все “строевые” в в которой взяли и отрубили себе ладони на правой руке.

Это первая половина темы.

Вот - вторая.

28 августа 1987 года в Италии, в городке Римини на курортном побережии Адриатического моря, во время дискуссии “за круглым столом” в программе, проводимой европейскими христианскими демократами, министр иностранных дел ФРГ Г.Д. Геншер произнес:

- Война против природы, есть война против будущих поколений, против наших с вами внуков и правнуков.

Оставив в стороне политические свойства этого “гуттаперчевого” либерала, его любовь к “красивой” яркой фразе, возьмем ее в чистом виде.

Она удачна и верна убийственно.

И она навела меня на мысль еще более верную и еще более “убийственную”: если совесть нормальное, естественное врожденное свойство отдельного человека, то мораль и нравственность - суть нормальные экологические условия духовного существования человечества. И значит...

“Членовредительство” - лишение себя или любого другого человека совести, в каждом отдельном случае удар по нравственно-экологическим основам существования человечества.

В совокупности подобные удары (убийство стыда, совести, нравственности и морали), суть не что иное, как война против природы человека, против духовно-нравственной экологии, и,     значит, (по Геншеру) - “Война против грядущих поколений, против наших с вами внуков и правнуков...”

Так, вроде бы, получается по простой, какую мы употребили, логике. Но дело-то имеет и другой оборот. И он свидетельствует против “либерала” Геншера.

Ибо.

Человек или партия, способствующие разрушению (сознательно ведущие такую по-ли- ти-ку) - они ведь и есть те, кто “ведет” войну против...” и так далее - “внуков и правнуков”. Наших собственных.

Так “членовредитель” снова, еще один раз, совершает преступление против себя

с а м о г о...

* * *

В смысле “членовредительства”, институт международных отношений, факультет журналистики МГУ, современный ВГИК (все везде - "блатные”) - сборище нравственных уродов.

Интересная мысль, стоит сообщить ее на собрании дипломатов и журналистов в нашей колонии...

О нацизме. Запись декабрь 1980 года

мой дед-красавец!

(no subject)

Итальянское телевидение (частные каналы) доволь часто показывают фильмы на русские темы. Вчера была "Анна Каренина" реж. C. Brown с Гретой Гарбо, старый черно-белый фильм. Сегодня "Карамазов" с Юлом Брунером в роли Дмитрия, он лысый, играет хорошо, как всегда, есть сцены просто хорошие. Хороши Груша, и Иван и Алексей. Очень точен Смердяков, наверное потому что у подлости одна природа во всех странах. Фильмы американские. Часто показывают Михаил (...) Строгов.
мой дед-красавец!

6 августа 1987 года (Добро и Зло)


Мысль, которая уже давно, не вчера только.
Сегодня вот опять! Пока это - догадка, очень радостное... “открытие”, что ли? Пока еще в душе, не в словах... И самое главное сейчас не дать словам обрести власть над самой мыслью. Надо так вести запись (не все сразу!), чтобы мысль сама постепенно находила неизбежно и единственное слово.
Итак, что же?

ДОБРО И ЗЛО
Они существуют в жизни независимо от человека. Они данность: вот есть, и все тут. И как всякая данность, как всякое явление действительности, есть выражение каких-то там закономерностей, и этими закономерностями управляется.
Это - сегодняшняя мысль. Раньше была другая, но тоже связанная с ней. О том, что человек неизбежно подчиняется, находится в неизбежной зависимости от этих сил (добра и зла), и от действия закономерностей, выражением и отражением которых эти силы являются. Дело тут в том, что если Добро - суть истина, любовь, благо - суть жизнь, то значит и человек, творящий добро - он орудие истины, любви, блага, жизни. И наоборот, если Зло - суть ложь, ненависть, вред, то и человек, творящий зло - орудие этих сил. То есть, уже в выборе (сознательном или невольном, силою судьбы или событий) определена цена действия человека.
В простом изложении:
Сотворивший Добро, уже в действии (самим действием), отмечен, и вознагражден, и возвышен. Делающий Зло (укравший, солгавший, предавший...) - уже делом своим, до
результатов еще, еще даже в мысли только - он уже наказан: обворован, унижен, оскорблен, обманут.
Еще проще.
Человек в самом себе несет все: свою награду и свое наказание; свое благословение и свое проклятие. Понятно, что тут вот необозримое поле для вечного “неразрешимого” вопроса: “Что есть Добро, и что есть - Зло?” Думаю, что не такой уж он неразрешимый. Одного ответа на него, конечно, нет, но в ответах - будет уже и позиция, положение относительно этих сил человека, отвечающего на этот вопрос.

- Милый дедушка! Степан Константинович.
Эти вот, или подобные мысли вообще, уже по самому выбранному материалу, почти невозможно ввести в обиход нашей повседневной жизни (моей вот, моих детей, твоих внуков и правнуков) - то есть, ввести в обиход регулярных размышлений.
Чуть заикнешься:
- Ну вот, начал! Чего ты, дед? О чем?
У них тут так все напутано, столько вокруг “программ”, “проектов”... - в намерениях, в словах! Ты бы послушал только: балдеть, оттянуться, кайфовать, курево... теперь вот еще - ширево...
Тьфу! Пропасть, да и только...
мой дед-красавец!

*итальянский дневник* 15 января 1987 г.

15 января 1987 г.

После маминой смерти

Сегодня 40 дней. Она умерла 6 декабря...

х х х

Вчера были в молодёжной христианской организации, называется Молодежная кармическая организация (?) Про нее говорят: "Прог­рессивная", даже - левая. В комнатах на стенах номера образцы газет, которые они выписывают. Левый набор от "Bolschewik" с портретом Мао-дзе-дуна в титуле до наших «Московских ново­стей». Правда, непонятно, на какие деньги они существуют (то есть, совершенно понятно: на католические, ватиканские!), но расположены они хоть и в Трастевэрэ, но в квартале современных, даже модерновых домов. Такой урбанистический квартал с солид­ной претензией на бытовую архитектуру XXI века.

Но дело не в деньгах не в архитектуре.

Ребята хорошие, молодые, чистые. Их было трое, два парня и девушка. Секретарь, который в сером свитере и заместитель его (в очках пришел, в костюме, в сорочке с галстуком), воло­сы вьющиеся, был в Советском Союзе. И девушка, итальянка, не­большая, в брюках и тоже в свитере. Волосы густые, мелко вью­щиеся вокруг головы черным плотным, чуть растрепанным облаком. И чистые честные голубые глаза с улыбкой, приветливостью и с печалью.

Потом уже, после беседы, по дороге домой я подумал, что это все-таки большая подлость со стороны местных телевидения, журналов и рекламы – они тут в основном занимаются изображением современной женщины: обязательно почти – голой, с обнаженными ягодицами, в супер соблазнительных позициях и движениях, с двух трех и четырех-смысленными взглядами.

Обычная женщина здесь - нормальна.

Как вот она - чиста, обаятельна, женственна.

Мы пришли к ним с вопросами, которые Выборнов взял из одной местной анкеты среди школьников и студентов.

I.Какое имя первым приходит вам на память, когда вы слышите слова: «Советский Союз»?

Микеле (секретарь) стал отвечать первым:

-                       Горбачев. Потому что с его именем связаны такие важные события в вашей стране в последнее время. Конечно, Горбачев...

Девушка сказала, что она тоже так думает. Третий сказал:

-                       Раиса...

Это о жене Горбачева, ее тут так зовут.

2. Какой фильм вы вспоминаете?

-                       "Потемкин”... - ответил Микеле.

3. Считаете ли вы, что СССР представляет военную угрозу для вашей страны?

Первым опять отвечал Микеле:

-                       Да, потому что в случае конфликта ваши ракеты полетят в нашу сторону. А человеку одинаково страшно погибать, он при этом не думает, какие это ракеты - красные, желтые, белые, го­лубые ... Все они - ядерные.

Кудрявый в очках добавил:

-     Я был в Советском Союзе и знаю, что народ там очень миролюбивый, невероятно преданный миру, но я согласен с Микеле, в случае конфликта на нас будут падать ваши ракеты и вряд ли простые люди смогут что-нибудь сделать.

4. Изменилось ли что-нибудь в вашем представлении о СССР в последнее время?

              - Да, очень многое. Особенно после возвращения Сахарова. Это архиважный шаг (пассо импортантиссмо!). Хотя такие вещи как вот Польша, Афганистан - остаются...

5. Как вы думаете, можно что-либо сделать, чтобы спасти человечество от ядерной войны?

Ребята сказали, что да, можно. Подруга их сказала сразу:

-                      Я пессимистка. Что мы можем сделать? И как? Я не верю!..

Выборнов задал еще один вопрос:

- Сейчас, после Рейкявика, политики на Западе говорят, что ядерные ракеты нельзя ликвидировать, что вот тогда и наступит настоящая опасность. Ты как думаешь?

Она думала долго и мучительно. Так долго, что ребята даже рассмеялись. Заговорили они все трое разом, даже заспорили. По­том заявили, что - нет, без ракет спалось бы, наверное, крепче.

Когда мы уходили, разговор зашел о погоде:

-                      Вы из Сибири? Это правда, что передают в сводках: 50-60 градусов?

-                      Правда. Я вырос на юге Сибири, но и там 50-55 градусов редко, не каждую зиму, но бывает. А 30-35 это обычная температура для зимы.

-                      Мадонна мия! Тут вот в Москве было 39 градусов! У меня дед и дядя в последнюю войну были в России. Сейчас сидят перед телевизором, смотрят репортажи о вашей зиме и хватаются за го­ловы: «Куда мы лезли!.. Это было сумасшествие...»

х х х

Сегодня ночью, под утро, я проснулся от грохота - вибрировали стены дома, дребезжали стекла - за окном бушевала гроза. Гремел гром, шумел, шелестел, журчал ливень.

В Италию пришел теплый воздух с Атлантики. Здесь он столкнулся с Арктическим холодом, который уже целую неделю держит в страхе всю Европу. Газеты полны аншлагов: "Полярные холода в Париже!", "Снежное царство в Альпах...", "Ледяные дворцы в Beнеции..." По всему западному побережью Италии - шторм: раз­битые лодки, яхты, большие суда, помятые о пирсы... Человечес­кие жертвы - от мороза, снежных заносов, наводнений и бури на море.
           И наконец, вот эта январская гроза в Риме.

мой дед-красавец!

В гостях у внучки Л.Н. Толстого

4 декабря 1986
г. Рим

  Вчера были в гостях у внучки Л.Н. Толстого.
  Ее зовут Татьяна Михайловна, фамилия по мужу - Альбертини. Ее муж, Альбертини - итальянский писатель... Нет, муж - животновод, держал коров; писатель - это её свекор, его небольшая скульптура стоит на комоде в гостиной. Рядом - бюст Льва Николаевича. И то и другое - работы скульптура Трубецкого. Одного он лепил в Италии, другого - в России, задолго до революции, до смерти Толстого и до выезда Татьяны Михайловны за границу где-то в 30-е годы. Здесь она и познакомилась каким-то образом со своим будущим мужем и две работы одного художника оказались в одной гостиной.
  Внучка Льва Толстого - небольшого роста, красивая, с живым и умным взглядом старушка. Ей сейчас 82 года, но она и по виду, и по разговору, и по движениям - гораздо моложе.
  Говорит: "Уиски".
- Вы, Александр?..
- Петрович...
- Вы, Александр Петрович, чего будете пить: вино, сок или уиски?
- Виски.
- С водой, со льдом?
- Немножко льда.
- Правильно делаете. Я тоже не пью с водой, не вкусно.
  Она помнит все. Прекрасно ориентируется в наследии Льва Николаевича (она говорит: "Лео Николаевич"), помнит всех посетителей Ясной Поляны, всех знаменитых, во всяком случае. Очень остро, всякий раз с видимой душевной тревогой, может быть даже с болью, но очень хорошо скрываемой, откликается на упоминания о Ясной Поляне - там её детство, исток её самой, всех ее воспоминаний, все волшебство и сказочность её рождения - в н у ч к а Т о л с т о г о! Там, на "волшебном диване", как она говорит, случилось это чудо...
  Она была прелестной внучкой, есть фотографии Черткова: огромный великий человек в черном тулупе и в валеных галошах, склонившись держит за руку очаровательную крохотную фею в светлой шубке и в валенках. Ей, фее, года три или четыре, она, наверное, даже и не чувствует огромной, вселенской гравитационной силы гиганта, что склонился над нею, но власть свою над ним уже знает. Это видно и по смелому повелительному взгляду и по задорно вздернутому коротенькому носу...
  Сын ее, Луиджи Альбертини, две недели назад, в день, когда мы познакомились с ним, рассказал удивительное:
- Вы, конечно, были в Ясной Поляне. Там сейчас музей, память Толстого и все такое. Но от Ясной Поляны, от усадьбы, где они жили тогда- что там? Пейзаж, стены... Столько лет прошло, столько людей, а что там немцы наделали!.. И вот после всего... Десять лет назад мы были в России, в Москве. И нас пригласили в Ясную Поляну. Мы приехали, все, конечно, очень интересно - она узнает и не узнает пейзаж, строения, дом - вообщем, это, конечно, музей теперь. И вокруг, когда мы вошли в гостиную, там где, знаете, рояль, картины на стенах, фотографии коричневые в тоне "сепия" ; когда мы вошли туда, она вдруг побледнела вся, схватила меня за руку, вот так.
   Я говорю:
- Мама, что с тобой?
- Бабушкой пахнет...
  Понимаете - через столько лет!..